Самуил Маршак

Мы принимаем всё, что получаем, За медную монету, а потом — Порою поздно — пробу различаем На ободке чеканно–золотом. 19...

Мы принимаем всё, что получаем,
За медную монету, а потом —
Порою поздно — пробу различаем
На ободке чеканно–золотом.
1962

Далее… »

«Почему-то в последнее время пристрастился к отдельным четверостишиям. То ли свойственное возрасту стремление к наибольшей лаконичности, то ли четверостишия мои — последние капли пересыхающего потока. Будущее покажет» (11 июля, 1962, т. 8).

* * *

Чудес, хоть я живу давно,
Не видел я покуда.
А впрочем, в мире есть одно
Действительное чудо:

Помножен мир (иль разделен?)
На те миры живые,
В которых сам он отражен,
И каждый раз впервые.

Всё в мире было бы мертво —
Как будто мира самого
Совсем и не бывало,—
Когда б живое существо
Его не открывало.

 

 

О моде

Ты старомоден. Вот расплата
За то, что в моде был когда–то.

 

Берлинская эпиграмма

«Год восемнадцатый не повторится ныне!»—
Кричат со стен слова фашистских лидеров.
А сверху надпись мелом: «Я в Берлине»
И подпись выразительная: «Сидоров».

 

Вересковый мед

Шотландская баллада
(из Роберта Стивенсона)

 

Из вереска напиток
Забыт давным–давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки–медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый – на живом.

_______


Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.


В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки–медовары
Приют себе нашли.


Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.

Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»

Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.


Вышли они из–под камня,
Щурясь на белый свет, –
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.


К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.


Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.


Гневно король промолвил:
«Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!»


Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.


И вдруг голосок раздался:
«Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!


Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!» –
Карлик сказал королю.


Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
«Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!


Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем…
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.


Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод –
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!..»

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик…
И эхом ему ответил
С обрыва отец–старик:


«Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.


А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна –
Мой вересковый мед!»

 

* * *

Все умирает на земле и в море,
Но человек суровей осужден:
Он должен знать о смертном приговоре,
Подписанном, когда он был рожден.

Но, сознавая жизни быстротечность,
Он так живет — наперекор всему,—
Как будто жить рассчитывает вечность
И этот мир принадлежит ему.

 

* * *

Да будет мягким сердце, твердой — воля!
Пусть этот нестареющий наказ
Напутствием послужит каждой школе,
Любой семье и каждому из нас.

 
Как часто у тиранов на престоле
Жестоким было сердце, слабой — воля.

 

* * *

Даже по делу спеша, не забудь:
Этот короткий путь —
Тоже частица жизни твоей.
Жить и в пути умей.

 

* * *

Как ни цветиста ваша речь,
Цветник словесный быстро вянет.
А правда голая, как меч,
Вовек сверкать не перестанет.

 

* * *

Читатель мой особенного рода:
Умеет он под стол ходить пешком.


Но радостно мне знать, что я знаком
С читателем двухтысячного года!

 

* * *

Человек ходил на четырех,
Но его понятливые внуки
Отказались от передних ног,
Постепенно превратив их в руки.

Ни один из нас бы не взлетел,
Покидая Землю, в поднебесье,
Если б отказаться не хотел
От запасов лишних равновесья.

PrintFriendly and PDFСохранить в Pdf

11.08.2020 | Views: 246